Глава 7. Век свободы
Слово «серафим», скорее всего, означает «горящий», и, возможно, херувимов называли так за их рвение в их поклонении. Или возможно, что перемена имени указывает на различную функцию. Херувимы берут огненные угли для исполнения гнева Божьего (Иез. 10:7); а серафим берёт горящий уголь с жертвенника и касается им уст Исайи, чтобы очистить его от его беззакония и греха (Ис. 6:6, 7). Таким образом, первое имя используется, когда Господь является как пожирающий огонь, а второе ― когда Его слава действует как очищающее пламя. Херувимы, очевидно, не являются ангелами; если бы они были ими, их связь с животным и растительным царствами не имела бы параллели в Писании. Кроме того, они отличаются от ангелов в двух отрывках Откровения, в первом из которых мы читаем о «многих ангелах», а во втором — о «всех ангелах», стоящих перед престолом, а также о живых существах и старцах (Отк. 5:11; 7:11). Таким образом, где бы они ни появились в Писании: в Едемском саду, на Ковчеге завета или перед престолом, ― мы должны помнить, что они всегда сохраняют свою особую форму.
Они, вопреки распространённому представлению, не держали пламенного меча, который закрывал путь к дереву жизни. Еврейский текст ясно показывает, что меч обращался сам, то есть это было вращающееся пламя, соответствовавшее славе, которая появлялась над херувимами в скинии.
В числе херувимов мы, вероятно, можем увидеть ещё одно доказательство их связи с землёй, поскольку число четыре в Писании, и особенно в Откровении, ― это число земного творения. Поэтому среди прочего мы читаем о четырёх углах земли (Отк. 20:8), четырёх сторонах земли и четырёх ветрах земли (Отк. 7:1). Всё сотворённое также описывается как «всякое творение, что на небе и на земле и под землёй и на море, и всё, что в них» (Отк. 5:13); человеческий род называется как всякое колено и язык и народ и племя (Отк. 5:9); существует «четыре тяжкие казни» для творения: меч, и голод, и лютые звери, и моровая язва (Иез. 14:21). Поэтому определённые правители земли должны были, проходя через пустыню, разбивать свои шатры в четырёх станах, обращаясь к четырём сторонам света (Числ. 2). И наконец, видения Даниила показывают четыре мировые империи, и когда их число разбивается пятой, устроение меняется, и мы слышим радостный крик: «Царство мира стало Царством Господа нашего и Христа Его».
Рассмотрев эти начальные соображения, мы переходим теперь к настоящему значению херувимов, ключ к которым лежит, скорее всего, в терминах Ноева завета.
Мы уже увидели, что за шесть дней Бог сотворил шесть колен живых существ, чтобы они обитали на земле: рыб, небесных птиц, скот, пресмыкающихся, полевых зверей и человека. Из них первые пять были помещены под владычество человека, но три из них в последующем отделялись от остальных два раза.
Когда Бог привёл живых существ к отцу нашего рода, «нарёк человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым» (Быт. 2:20), но здесь не говорится, что он поступил так же с рыбами и пресмыкающимися.
И снова такой же пропуск мы видим в Ноевом завете, который выражается в следующих словах: «Вот, Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, и со всякою душею живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными» (Быт. 9:9, 10).
Если мы заметим, что четыре колена, включённые в этот завет: человек, птицы, скот и земные звери ― это те же существа, на которых указывают формы херувимов, мы легко поймём значение последних. Они стоят перед Богом как представители четырёх великих земных колен, с которыми Он заключил завет о том, что Он больше никогда не уничтожит их полностью с лица земли.
Их представительный характер подтверждается их еврейским именем «Керувим», которое является ясным производным слова «Каробим», то есть «как многие».
И их связь с Ноевым заветом можно увидеть на примере дополнительного факта; в двух последующих отрывках, в которых описываются их формы, над ними виден большой знак завета ― радуга (Иез. 1:28; Отк. 4:3). В третьем отрывке, в десятой главе Книги пророка Иезекииля, о ней не говорится прямо, тем не менее её наличие подразумевается, поскольку пророк видит славу Бога Израиля, которая явлена в этот раз так же, как она была ранее явлена на поле (Иез. 8:4).