Глава 13. Теософия
Исходя из знания, которым обладал Ипполит, становится ясно, что он, по-видимому, был посвящённым в Великие Тайны; но его разговор показывает, что у него было огромное отвращение к ним как со стороны ассоциаций, так и со стороны учений. В предисловии к своему трактату он утверждает, что был посвящён в тайну, которая называется «завершением зла»; и только благодаря молчанию и сокрытию своих Тайн посвящённые могли избежать обвинения в атеизме; и, кроме того, если кого-то подвергали очищению перед посвящением в тайну, приносить обет молчания было не нужно, поскольку позора и чудовищности самого акта было достаточно для того, чтобы закрыть его уста навеки.
Это один из доводов, который не позволяет нам радоваться перспективе восстановления Тайн. Кроме того, мы не можем не наблюдать зловещего предзнаменования. Как посвящённые были заклятыми врагами и гонителями ранней церкви, так и большое количество теософских изречений уже дышит ужасным духом ненависти против чистого христианства, которое некоторые называют «Павлизмом» и с удовольствием обвиняют его во всех грехах языческого и неверного христианства7.
Примечание 7: См. отрывок из «Разоблачённой Изиды» на с. 246. Кинели в своём «Комментарии к Откровению», с. 655-656, считает, что Зверь в Отк. 13 представляет Британскую империю, и отмечает: «Здесь говорится, что дракон даёт ему своё владычество, поскольку дракон представляет атеизм, отречение от Бога, то есть Павлизм, и Англия сделала больше для распространения владычества этой губительной ереси, чем любая другая страна. Библейское общество ежегодно распространяет миллионы наших извращённых Писаний». В своей «Книге Еноха» тот же автор говорит о Павле: «Неудивительно, что Сведенборг, изучавший его труды более сорока лет, счёл, что видел его в Аду «соединившегося с одним из худших бесов»; неудивительно, что он говорит о нём как о «мерзкой личности» (с. 7).
Обратившись к представленным нам доктринам, мы обнаруживаем, что от нас требуют принять систему, разрушающую все наши надежды, холодный непреклонный фатализм, который не знает ни Бога милости, ни Сына Его любви; она лишь требует того, чтобы каждый грех и пятно были выжжены из нас веками боли и страданий, посредством сотен последовательных земных жизней, многие из которых проходят в ужаснейших мучениях в худших обстоятельствах, причём иногда мы имеем один пол, а иногда другой. Но как мы можем быть уверены в истине этой поразительной теории? Это, как говорят теософы, и есть наша сильная сторона. Христианство — плод слепой веры, а теософия основана на личном переживании и, следовательно, на истинном знании. Мы не видим этого. Их собственные теории учат тому, что только адепты могут получить глубинный взгляд на эту реальность — по словам Платона τά όντα — но сколько теософов утверждают, что приобрели способность интуиции? Мы обращались ко всем авторитетам и не нашли ни одного такого человека! Даже авторы «Совершенного пути», судя по всему, приобрели свою информацию благодаря интуитивной памяти других существ, поскольку они не утверждают, что являются авторами своей книги. На самом деле, насколько мы знаем, единственными адептами, упоминаемыми отдельно, являются члены невидимого Азиатского Братства, о котором мы уже говорили. Итак, что касается доказательств, все остальные теософы должны просто верить адепту; следовательно, от них требуется такая же абсолютная вера, как и от христиан. Но это вера в тех, кто приходит в своём имени и простирает своё влияние из тайны и тьмы, вместо веры в Того, кто пришёл в имени Своего Отца, кто открыто ходил, делая добро и исцеляя людей, и о чьих делах и страданиях Его апостолы не боялись говорить смело в присутствии как римских, так и иудейских правителей земли, «ибо не в углу это было совершено».
Опять же, теософия учит существованию женского элемента в Божестве. То же делала и древняя языческая религия; но это как раз и есть одно из величайших отличий между ней и Библией, причём последняя жёстко отвергает эту идею. Её Троица полностью раскрывается в Новом Завете как Отец, Сын и Дух; в этом случае единственной личностью, которая могла бы представлять Мать, может быть Святой Дух. И, будучи верной своему языческому происхождению, Римская церковь ухватилась за эту возможность и возвысила в Божество ту, которая никогда не была чем-то большим, чем просто блаженной среди женщин.
Но, обратившись к Новому Завету, мы обнаруживаем, что греческое слово, переведённое как Дух, τό πνεΰμα, среднего рода, но всякий раз, когда делается акцент на Его личности, род местоимения меняется и становится мужского рода (Ин. 16:13, 14).
Опять же, прилагательное παράκλητος [parakletos] используется часто применительно к Святому Духу как Утешителю; в этом случае оно неизбежно мужского рода, хотя грамматически оно могло бы быть и женского рода (Ин. 14:16, 26; 15:26; 16:7).