Глава 5. Падение человека
Ослепляющее действие этого вопроса сразу же становится ясным в ответе Евы. Она отвечает, что они могут есть от других деревьев в саду и что они получили предостережение об одном дереве посреди сада. Только о нём Бог сказал: «Не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть». Но Бог не запрещал им касаться его, и поэтому в преувеличении этой добавленной фразы мы как бы видим тайное недовольство и стремление сделать заповедь Всемогущего как можно более трудной.
Но это не всё; она не только усугубляет строгость закона, но и ослабляет наказание. Бог сказал: «Смертью умрёшь», а она переделала это в «чтобы вам не умереть». Сомнение уже работало в её разуме, сейчас она была готова услышать то, как истина Божья будет открыто отвергнута.
И снова она следует за Сатаной во тьму и говорит о своём Творце и Благодетеле как Элохиме ― Силе, которая является могущественной, но туманной, далёкой и практически неизвестной для людей, ― а не о Иегове, Боге в завете с её мужем и ей самой. Сатана хотел изгнать из её сердца все мысли о близком и связанном с ними Богом, и она принимает его предложение и взаимодействует с ним. Образ Иеговы быстро исчезал из её разума, и его место начали занимать её «я» и грех.
Анализ её мыслей является серьёзным предостережением для её потомков, для отпрысков, идущих по её печальному пути. Как часто, когда мы ясно знаем прямую заповедь Бога, которой мы не хотим слушаться, мы испытываем искушение преувеличить её величие и неудобство, пока наконец в результате постоянной игры злого воображения мы практически приходим к решению, что её исполнить невозможно. В то же самое время мы стремимся уменьшить её значение и наказание, которое наступит, если мы пренебрежём ей, не понимая, что, когда мы осуществляем свою волю в противоположность воле Божьей, Его Святой Дух постепенно отходит от нас, и что наше осознание Бога ― или, как мы часто называем его, религиозное чувство ― становится всё слабее и слабее. При этом грех внутри нас пропорционально растёт и набирает силу, пока наконец наши глаза не откроются и мы не увидим, что он подобен ужасной опухоли, которая, какой бы ужасной и болезненной она ни была, оставалась без внимания так долго, что её удаление может быть опасно для жизни.
Сатана сразу же понял состояние разума Евы, его план увенчался успехом: она начала сомневаться. Он продолжил свою атаку, используя дерзкую ложь вперемешку с истиной, всё зашло так далеко, но это представляет сатанинский образ мыслей, и поэтому женщина начала упускать главное и толковать его слова согласно своей нарастающей суете. «Нет, не умрёте», ― сказал лжец вначале, осмелившись тем самым противопоставить своё утверждение Всемогущему.
И Ева поверила ему, поверила этому полевому зверю, которым она считала его, а не великому Творцу всего! Земля, полная бесконечных могил, плачет от её доверчивости; океан, волны которого перекатываются над костями бесчисленного множества лежащих среди их незамеченных сокровищ, стонет в ответ; и ад, обширные пределы которого ежедневно пополняются бестелесными духами людей, решительно провозглашают, что Бог истинен.
«Но знает Бог», ― продолжал Искуситель, ― «что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как Бог», ― ибо так нужно переводить, ― «знающий добро и зло». Иегова действительно знал это, но почему Еве не пришло в голову, что Он должен был знать больше: что открытие их глаз не добавит ничего к их счастью, а станет вредным и разрушительным? Разве не могла она на мгновение представить ужасную ответственность, которую подразумевает знание зла, и благословить Господа, сохранившего её от подобных опасностей? Почему она, по крайней мере, не могла поверить Тому, кто сотворил её и из чьих рук в то время она получала только добро, и с ужасом отвернуться от богохульной нечистоты, которая предлагала ей возможность подняться до Его высоты? Но она не могла, поскольку была обманута; её разум был извращён желанием; видение самовозвышения одурманило её. В суждении Сатаны не было ошибки; он нашёл самое слабое место, когда он воззвал к её суете и предложил ей идею стать Богом.
Разве готовность, с которой она приняла эту дерзкую мысль, не показывает насколько нам необходимо наше нынешнее состояние немощи? Разве это не объясняет тот факт, что сокрушённое и смиренное сердце ― это первое незаменимое условие для входа в Царство Небес (Мф. 5:3)? Разве мы не ощущаем постоянно и в себе, и в других работу этого чувства, на котором Сатана играл в случае с нашим первым родителем? Разве это не проявляется в своеволии ― решимости, чтобы нам подчинялись как Богу, вместо смирения? Разве это не очевидно из нашей гордости и тщеславия, которые появляются в результате рождения, способности, красоты, богатства или любого другого источника? Разве это не прослеживается в безграничной самоуверенности, которая выставляет свою мудрость и мнения как единственное, на что нужно обращать внимание, и ожидает, что все примут это с благодарностью и доверием? И возможно, худший аспект этого виден в самодовольстве, с которым люди слушают упрёки и исправления, вполне заслуженные ими самими и применяемые ими только к другим.